Красный террор (ВИДЕО)

5 сентября можно назвать Днем революционного террора. Зловещая дата.

В этот день в 1793 году Французский национальный конгресс официально провозгласил Режим Террора, который якобы был необходим для защиты завоеваний революции.

А в ХХ веке, в эту же самую зловещую дату в 1918 году, большевицкий Совнарком, явно играя на исторических реминисценциях, провозгласил начало Красного Террора.

Оба события логически связаны между собой.

Во Франции и в России к власти пришли радикальные революционеры, представлявшие подавляющее меньшинство населения.

Это были революционные элиты, безусловно, пассионарные, гиперактивные и жестокие. Но главное — они мыслили себя как сила, наделенная исторической миссией.

Они были творцами будущего, и во имя этого будущего они безжалостно уничтожали прошлое.

Революционная диктатура якобинцев или большевиков — это была диктатура времени, жесточайшим образом расправлявшаяся с прошлым, и более — с вечным.

И те, и другие революционеры видели себя как могущество прогресса, модернизации, развития, уничтожающее косное сопротивление Традиции.

В обоих случаях террор имел одну и ту же структуру, это был террор кровавого Модерна, обращенный со всей жестокостью и безжалостностью против Традиции.

Жертвами и якобинцев, и большевиков были представители всех трех традиционных сословий европейского — шире, индоевропейского — общества: священники, воинская аристократия, ноблессе во главе с королём или царём и крестьянство.

Именно эти три социальные группы и составляли ось европейских обществ с незапамятных времен. И несмотря на то, что христианство принесло с собой веру в нового Бога — в истинного Бога Иисуса Христа, — оно не затронуло этой вечной системы индоевропейской традиции.

Французская буржуазная революция и российская пролетарская были обращены жёстко против всех трех сословий — первая от имени взбунтовавшихся буржуа, мобилизованных масонскими фанатиками-сектантами, вторая — от имени городского пролетариата, которого, к слову, в России начала ХХ века практически не существовало как сколько-нибудь значимой социальной силы.

Оголтелые фанатичные маниакальные группы революционеров, представляющих малый народ в смысле Огюста Кошена, обрушили террор практически на всё общество, где им удалось захватить власть.

Якобинский и большевицкий террор были геноцидом народного большинства и Франции, и России.

Кровавые безумцы прогресса, демократии и коммунизма для защиты своей криминальной идеологии потопили в крови целые страны.

Причём смысл революционного террора состоял не только в истреблении народа, но и в его устрашении. Отныне можно было верить только в Модерн и его мифы — свободу, равенство и братство, в масонскую триаду, позитивистскую науку и светскую власть.

Всякий заподозренный в симпатии к Традиции, к религии, сословному обществу или аристократической системе ценностей безжалостно уничтожался.

Бог был объявлен несуществующим. Священство подлежало поголовному истреблению, что в России, что в Вандее.

Аристократия — особенно симпатизировавшая монархизму, но в целом вся аристократия — вырезалась под корень.

А крестьянство, верное древним обычаям, превращалось в городскую чернь, лишенную рода, корней, обычаев предков.

С определенными оговорками судьбоносность Французской революции сегодня признана современной Европой. Масонские ценности кровавых якобинских террористов — это сегодня и есть ценности Евросоюза.

Европа толерантна только к тем, кто признаёт ее антихристианские антитрадиционные модернистские и постмодернистские нормы, как истину в последней инстанции.

Но если кто-то всерьез посмеет вступиться за Традицию, за индоевропейское наследие, за церковь, за вечность и бросить вызов современному миру, истинная — якобинская — революционная природа современной Европы немедленно даёт о себе знать.

Тут же следуют обвинения в фашизме. Хотя нацизм Гитлера — это просто еще одна версия типично европейского модернистского по своей природе революционного террора. И пока Европа живёт в тени масонской антихристианской идеологии, она не может измениться.  Кровавые тени Революции держат ее в тисках, раз и навсегда задав европейской цивилизации импульс движения в бездну.

Но и у нас в России кровавый призрак большевизма не изжит окончательно.

Конечно, красный террор имел и собственно русское измерение. Отчуждение элиты от народа было столь велико, что исподволь копилась внутренняя ненависть — русского большинства к прозападной элите, относившейся подчас к своему же народу, как покоренному порабощенному местному населению.

Но всё же главари красного террора исповедовали абсолютно нерусскую идеологию, взятую с Запада и направленную против самых глубинных и священных устоев русской души, против ее световой христианской части.

Часть огненных русских патриотов увидели в красном терроре реванш именно донной, исконной Руси. Так великий Клюев писал: «Убийца красный святей потира» и призывал красноармейцев в духе радикального старообрядчества: «Сгорим же, братие!»

Но позднее все национал-большевики дорого заплатили за свои грёзы о Советской Руси. Красный террор был феноменом именно Модерна и уничтожал Традицию. Пока мы не поймем этого и не назовём вещи своими именами, мы не сможем освободиться от кровавых объятий прошлого и двинуться в полноценное русское будущее.

И якобинцы, и большевики увенчали свой террор осквернением церквей, цареубийством, и низвержением Традиции.

Но Бог, Царь и Традиция — это главное в вечной корневой идентичности. И разделительная черта проходит именно здесь.

Так за кого вы? Решайте.