12 апреля 2014 года отряд под командованием Игоря Стрелкова зашёл в Славянск

Отряд, вошедший в Славянск 12 апреля, не был единственной повстанческой группой, занимал всего два из многочисленных райцентров, на 80% состоял из граждан Украины и не являлся авангардом Российской армии — даже личность командира была раскрыта не сразу. Однако группа подтянутых дисциплинированных бойцов в единообразной униформе выглядела именно как авангард российских вежливых людей.

Игорь Стрелков говорит о том, что на момент его прибытия в Славянск, там уже сложился местный отряд ополчения. И это правда. Ополчение Славянска создал народный мэр Вячеслав Пономарев, подробнее об этом здесь — «Славянск, как все начиналось». Более того, еще до прихода Стрелкова вокруг Славянска сплотилось все ополчение Северодонбасской агломерации (Краматорск, Славянск, Семеновка, Дружковка, Константиновка и так далее). На счету ополченцев уже были удачные операции, в частности, захват здания СБУ в Донецке.

Потому взятие власти в относительно небольшом Славянске сразу же позволяло Игорю Стрелкову получить контроль над всей Северодонбасской агломерацией.

Это привело к необычайному воодушевлению местных активистов, но и к нервному срыву в Киеве, где решили, что нужно просто раздавить повстанцев как можно быстрее. Для этого сочли уместными любые средства от бомбардировок городов до посылки в зону операции тонтон-макутов с лицензией на убийство.

Стрелков рассказывает о том, почему ему удалось сразу же взять власть в Славянске: «Славянск стал точкой, с которой мы начали распространять народную власть на территории республики. Население нас целиком поддерживало. Подавляющее число жителей Славянска открыто выражали нам свою симпатию. Они, правда, полагали, что мы — так называемые „зеленые человечки“, поскольку одеты мы были в одинаковую униформу, примерно одинаково вооружены и достаточно хорошо снаряжены — за свой счет, естественно. И люди с большой радостью нас принимали. Они считали, что все повторяется как в Крыму».

Восстание на Донбассе зрело десятилетиями. Регион, сформировавшийся в Имперскую эпоху и процветавший в советскую, в составе Украины был доведен до тяжелейшего состояния. В первую очередь, восстание 2014 года было спровоцировано социальными проблемами. Лозунги воссоединения с Россией стали доминирующими потому, что никаких других там и быть не могло.

Регион с очень высокой долей этнических русских, тесно связанный с Россией всю свою историю, некогда включенный в состав советской Украины именно потому, что был максимально на Украину непохож, разумеется, поднял на щит вопрос о единстве с Россией. Но первичными были именно социальные проблемы. Это было восстанием не только против постмайданных властей Украины, но против любых ее властей как таковых.

Непосредственными детонаторами послужили два ключевых события. Первое — это победа Майдана в Киеве. Именно Майдан, а не Славянск, был действительно первым актом войны. Дончане задавали очевидный вопрос: отчего вооруженное восстание против властей в Киеве — это революция и выражение народного гнева, а вооруженное восстание против тех, кто только что сам совершил переворот — это гнусный сепаратизм?

Ответы в духе «потому что в Киеве народ, а вы — проплаченные „титушки“», или «потому что в Киеве у восстания были правильные, хорошие цели, а у вас — неправильные и скверные», воспринимались, естественно, как неубедительная демагогия.

Вторым фактором было присоединение Россией Крыма. Россия заявила о себе, показала способность и готовность защищать своих, поэтому и в Донецке, и Луганске ринулись той же дорогой.

Россия, судя по всему, не имела изначально никаких внятных планов на счет Донбасса. Это легко понять по пестроте идеологии и хаосу при формировании первых групп ополчения. Отдельные харизматичные лидеры создавали собственные отряды, слабо координировавшие свои действия друг с другом; требования к киевскому режиму также были разнообразными.

Но общая линия состояла в требованиях референдума о статусе Донецка и Луганска, автономии, гарантиях языковых прав и у части повстанцев — роспуске ультраправых военизированных формирований. То есть «терроризм» с точки зрения Киева состоял в требованиях разрешить кризис спокойно, с соблюдением легальных процедур.

На 12 апреля, когда «Стрелков начал войну», в Донецке и Луганске уже захватили здания СБУ и вскрыли арсеналы. Там сформировались вооруженные группы, была провозглашена ДНР и существовали отряды со своими лидерами, политической программой и организацией.

Кроме того, к этому моменту Турчинов анонсировал «антитеррористические мероприятия», а подразделения украинских вооруженных сил уже начали прибывать на Донбасс. В это время в Харькове уже были первые погибшие от применения огнестрельного оружия (два пророссийских активиста застрелены националистами во время беспорядков).

Состав повстанческих групп на тот момент — почти на 100% жители Украины. Сторона незалежной напирала на тезис об инспирировании восстания извне. Однако фактически в городах, где протесты были подавлены, а активисты арестованы (Харьков, Одесса, Николаев, Днепропетровск) граждан России в итоге обнаружились единицы, или их не обнаружилось вовсе. Поименные списки потерь ополчения до последних чисел мая почти на 100% также состоят из местных жителей.

Ни к каким переговорам с повстанцами украинская власть не была готова, идти на них не собиралась, ни на какие уступки, включая самые законные, разумные и умеренные, не была способна даже тогда, когда речь шла о банальной культурной автономии, о таких правах, которые Башкирия или Удмуртия имеют в России без всякой войны и беспорядков. Подчеркнем, эту жесткость демонстрировали люди, которые только что захватили власть вооруженной силой, свергнув предыдущего президента — плохого ли, но законного.

Изначально повстанцы в Донецке и Луганске были настроены куда мягче, чем киевская власть. Даже пресловутые минские соглашения, которые Украина подписала с ружьем у виска, разбитая на поле боя, содержали только требования автономии. Сейчас, когда идет СВО, это звучит настоящей фантасмагорией, но 8 лет Украина воевала за то, чтобы не давать автономию Донецку и Луганску, для них это было неприемлемо настолько, что они предпочли бойню, в ходе которой Донецк и Луганск просто перешли в состав России официально.

В марте—апреле 2014 года ситуация на Донбассе стала очень острой. Но еще тогда ее можно было разрешить при наличии доброй воли и готовности бороться за мир. Но истеричный и мечтающий победить хоть кого-нибудь Киевский режим предпочёл попытаться всех убить и запугать.