Собчак победила запреты, только непонятно зачем
Беседа львицы К. А. Собчак с маньяком (скопинским) В. В. Моховым произвела сильный и вряд ли ожиданный самой львицей эффект. Вместо того, чтобы восхититься ее журналистским талантом, против нее ополчились все. От самых утонченных прекрасноликих до самых грубых и невежественных ватников.
Конечно, как те, так и другие, не ограничиваясь поношением К. А. Собчак, попутно отмечали, что и другие хороши. К. Л. Эрнст, А. Н. Малахов и, конечно же, В. В. Путин — все они также причастны к развращению телезрителя или, по крайности, не препятствуют ему. Но это производит впечатление дежурных ругательств, не отражающих подлинной страсти.
Примерно, как в эльзасской народной сказке, описывающей, как сборщик налогов и черт гуляют по деревне. В одном дворе мать заругалась на озорное дитя, желая, чтобы черт его побрал с его проказами. Но в ответ на указание спутника «Hic Rhodus, hic salta» нечистый отметил: «Это не от души сказано». Через несколько домов другая хозяйка заругалась уже на налогового инспектора. Черт сказал: «А вот это от души!» — и провалился вместе с мытарем, куда было сказано. К Ксенией Анатольевной примерно та же картина.
Для точности следует указать, что не обошлось и без диссидентов, заступавшихся за Собчак, затравленную ханжами — они так и Набокова травили за «Лолиту». Не говоря о том, что данный казус — лучший повод исполнить завет Вольтера и умереть, защищая право К. А. Собчак говорить все, что она хочет, независимо от того, приятно это другим или неприятно.
Но крайне узок был круг этих диссидентов, и страшно далеки были они от народа — хоть лучезарно светлоликого, хоть хтонически черномырдого. Сама отважная журналистка использовала два способа защиты — старый, проверенный и новый, еще недостаточно испытанный.
Старый — «Завистникам ведь лишь бы найти повод покритиковать меня, неважно за что», т. е. «Вы просто завидуете успешным и состоявшимся людям». Применяется К. А. Собчак с момента первого появления ее на общественном поприще, чему уже немало лет. Прием хорош, но с годами приедается.
Новый прием, использованный как самой Собчак, так и супругом ее К. Ю. Богомоловым, защищавшим супругу, заключается в том, что таким образом журналистка исправляет общественные нравы, ибо наглядно показывает всю банальность зла: «Это картина о пошлости и убожестве зла. И от очарования этим самым злом она предостерегает круче, чем пафосные проповеди о добре».
Вообще говоря, не Собчак это открыла и даже не Ханна Арендт, рассуждавшая о банальности оберштурмбанфюрера СС Адольфа Эйхмана, отвечавшего в рейхе за окончательное решение еврейского вопроса. Военная переводчица Е. М. Каган (Ржевская), наблюдавшая по долгу службы капитуляцию рейха, отмечала то же самое. Взятые в плен нибелунги выглядели довольно пошлыми и жалкими людьми. А самым эффектным образом банальность зла была показана 20 июля 1944 года, когда пленных вермахта провели по Садовому кольцу. Если немец (вообще-то стоявший на войне — в отличие от В. В. Мохова — перед жесткой дилеммой «Жизнь одна и смерть одна») выглядел столь жалко, то уж скопинский маньяк выглядел сугубо и трегубо ничтожно. Что так развенчивать и от чего предостерегать?
Или граждане ожидали, что в передаче В. В. Мохов явится с опаленными крылами, гремя и сверкая — а тут-то К. А. Собчак его мастерски разоблачит? Так явление с опаленными крылами далеко не столь гипнотизирует. Уж на что А. Г. Невзоров усердно изображает из себя демонического человека, но даже его усилия тщетны. А куда же Мохову до Невзорова?
В принципе К. А. Собчак могла бы — кабы не чума проклятая, но, впрочем, передвижениям знатных людей чума не очень мешает — добраться до Бельгии и побеседовать с отбывающим пожизненное наказание электриком из Шарлеруа Марком Дютру, который не только держал девочек в подземной тюрьме, но и лишал их жизни. Там банальности зла еще больше. Правда, в отношении электрика Дютру в Бельгии действует правило damnatio memoriae, т. е. принудительное забвение, но ведь на то и талант журналиста, чтобы объезжать запреты. «По мне, плох тот журналист, кто не воспользуется подвернувшимся шансом взять интервью у Гитлера».
А также «Журналист — обязан препарировать и исследовать зло, хотя бы ненадолго спускаться в подземелье, в самый ад». Вообще-то, если очень стараться в исследовании зла, можно в конце концов спуститься в подземелье, в самый ад даже и на более длительное время — навсегда. Понравится ли там победительнице запретов — другой вопрос.
