Третий Рим с Первым (против Второго) — Егор Холмогоров

Кажется, настают и впрямь последние времена — предстоящая встреча Патриарха Всея Руси Кирилла и Папы Римского Франциска не вызывает священного ужаса перед «экуменическим предательством веры» и даже пробуждает робкую надежду, что совместными усилиями влиятельных религиозных лидеров удастся остановить геноцид христиан на Ближнем Востоке, осуществляемый террористами ИГИЛ, да и не только ими.

Это — первая в истории встреча Патриарха Московского и Всея Руси и Римского Папы.

Предыдущая встреча предстоятеля Русской Церкви митрополита Виссариона (Исидора - РусНекст) и Папы на Флорентийском соборе в 1437 году не закончилась ничем хорошим. Прибыв в обозе Константинопольского Патриарха на переговоры об Унии православных с Римом, Виссарион (Исидор - РусНекст) эту унию подписал, и был затем согнан со своей кафедры благочестивым московским князем Василием II Темным.

Москва осталась православной, когда «Второй Рим» пал перед ересью.

Так и возникла идея Третьего Рима.

Никакие встречи Патриарха и Папы были невозможны — Московский Патриархат был учрежден в 1589 году, в годы агрессивного наступления римо-католичества на православный мир, в частности — на Православие в Малой России. Спустя 7 лет, в 1596 году, благодаря предательству высшего православного духовенства будущей Украины, была заключена Брестская Уния, миллионы православных Западной Руси лестью и насилием заставляли молиться за Папу Римского.

Понятно, что тут не то что никакой речи о встречах быть не могло — поляки уморили голодом в Кремле патриарха Гермогена, а при Патриархе Филарете католиков, решивших принять Православие, велено было перекрещивать.

Когда упраздненное Петром Великим русское Патриаршество было восстановлено в ХХ веке, оно сразу же оказалось в большевистском плену. Ни о каких встречах тоже говорить не приходилось. Ватикан рассматривался как враг Советской Власти, тем более, что регулярно устраивал международные протесты против гонений на христиан в СССР. Но одновременно, ватиканские тайные дипломаты пытались выяснить, не удастся ли использовать тяжелое положение Русской Церкви для обращения России в католичество.

Новые времена настали с началом в Католической Церкви в конце 1950-х годов «аджорнаменто» — обновления. В Ватикане началась настоящая «перестройка», очень не нравившаяся католикам-традиционалистам. И одновременно римские понтифики начали настоящую «атаку любви» на Православие. Рим и Константинопольский патриархат в Стамбуле едва не слились в экстазе экуменизма, что вызывало и у афонских монахов, и в Москве, подозрение, что «патриарх Стамбульский» Афинагор предал Православие.

В Русской Церкви за экуменические контакты отвечал митрополит Никодим (Ротов), один из наставников нынешнего Патриарха, — он поддерживал с Ватиканом очень тесные отношения (и даже скончался на приеме у Римского Папы в Ватикане к немалому смущению многих православных). Однако «никодимовская» линия отличалась от «афинагоровской» упором на социальные вопросы и дипломатию, а не на переговоры о вере. Им двигала надежда объединить усилия православных и католиков против безбожного наступления, а не подписать унию по вопросам веры, к чему тяготел Афинагор.

К тому моменту, когда Русская Православная Церковь освободилась от власти безбожников, какие-либо встречи папы и патриарха вновь были неактуальны — на Ватиканском престоле сидел поляк Кароль Войтыла, категорически враждебный к русским и православию и при первой же возможности начавший восстановление униатства на территории СССР, а затем независимых государств. Униаты захватывали православные храмы, избивали священников, между униатами и украинскими раскольниками «патриарха» Филарета наладилось тесное взаимодействие, направленное против канонической Украинской Православной Церкви Московского Патриархата.

Началось агрессивное проникновение римо-католицизма и на территорию России, причем некоторые случаи были особенно вопиющими. Так, один «апостольский администратор» Римской Церкви — почему-то поляк, был назначен на остров Сахалин, обозначенный в ватиканской документации как «префектура Карафуто», то есть японским названием.

Руководивший тогда внешними связями Русской Православной Церкви Митрополит Кирилл — ныне Патриарх стал инициатором решительного отпора этому давлению. Всюду, где было возможно, самостоятельно, при поддержке общественности, СМИ и МИД, католической экспансии был положен предел. «Экуменические игры» и с Ватиканом и с западными протестантами практически прекратились. Русская Церковь стала настоящей цитаделью активного традиционализма в православном мире, и остается таковой и по сей день.

Возможности диалога с Римом восстановились, когда папой был избран немец-традиционалист Йозеф Ратцингер — Бенедикт XVI, были надежды, что, не будучи связан польским фанатизмом, он сможет и обуздать униатов, и остановить сползание католицизма в либеральное болото. Но папа Бенедикт сразу оказался в осаде со стороны католических либералов и враждебной прессы, обвинявшей его в покрытии священников-педофилов. Его вынудили уйти в отставку, впервые за 700 лет, практически ничего не сделав.

Новый папа Франциск представляет собой парадоксальную смесь традиционалиста и обновленца, является энергичным дипломатом, а главное — он представитель нового основного региона Католицизма — Латинской Америки. Именно там, а не в Европе, сегодня жив католический дух. И есть основания надеяться, что Франциск далек от того узкого фанатизма и дрязг, которые заставляли папу-поляка поддерживать наступление унии и раскола на Россию.

При этом, будучи в известном смысле либералом, Франциск менее болезненно относится и к главным доктринальным различиям между православием и католицизмом — примат и непогрешимость Римского Папы, прибавка к Символу Веры filioque и т. д. В нем не чувствуется фанатизма поколений и поколений Римских Пап в подчинении всех христиан мира своей власти. А значит, дорога для дипломатического диалога — не униатства, не уступок в вере, а сотрудничества по болевым для христиан всего мира вопросам, — открыта.

Главный из этих вопросов — развернувшийся на Ближнем Востоке массовый террор против христиан. Всего за несколько лет после провозглашенной Обамой «арабской весны» были вырезаны игиловцами все христиане севера Ирака, значительная часть христиан Сирии, обрушились избиения на христиан Египта и Ливии, небеса открылись для тысяч новых христианских мучеников. При этом важно понять, что христиане на Ближнем Востоке не гости и не чужаки — это арабы-мусульмане пришли на земли арабов, сирийцев, ассирийцев, иранцев и коптов — христиан. Столетиями существование было сравнительно мирным, и вот новая волна по сути уже не исламского, а постисламского фанатизма уничтожила христиан везде, где их не прикрыли ВКС России.

Есть надежда получить от Ватикана гарантии как минимум нейтралитета в войне против канонической Церкви на Украине, развернутой филаретовскими раскольниками при поддержке режима. Если униаты-грекокатолики хотя бы будут держать нейтралитет в той степени, в которой они подчиняются прямым указаниям из Ватикана, то положение канонических приходов на Украине серьезно облегчится.

Есть еще один немаловажный аспект — влияние этой встречи на внутриправославные отношения. Патриарх Кирилл вернется с Кубы безусловным лидером православного мира, его фактическим неформальным главой. До сих пор на этот статус пытался претендовать «стамбульский патриархат» кир Варфоломея — абсолютно западническая, проамериканская, одновременно протурецкая структура. Вот уже почти столетие Фанар (так называется квартал в Стамбуле, где расположена резиденция Патриарха) не ставит Православие практически ни во что, зато очень активно занят борьбой за власть, прежде всего перехватом канонической территории у Русской Церкви, попытками «отжать» Украину, Белоруссию, Прибалтику, Финляндию. Эта борьба с наскоками фанариотов, не стеснявшихся поддерживать самые дикие расколы, такие как филаретовский, теперь еще и окрасивший себя кровью Донбасса, невероятно изматывала русскую церковную дипломатию.

В июне 2016 года должен состояться Всеправославный собор — впервые в новой и новейшей истории объединяющий всех предстоятелей православных Церквей. И все последние годы церковной дипломатии решался вопрос — будет ли этот собор триумфом Фанара с его обновленчеством, прозападными и прокатолическими тенденциями, манипулируемостью со стороны США и Турции, или восторжествует другой вариант. Трагедия в небе над Сирией, где был сбит наш бомбардировщик, миссией которого была в том числе и защита сирийских христиан, имела провиденциальное значение. Проведение собора в Стамбуле оказалось невозможным, так как русскому патриарху в нынешних условиях немыслимо ехать в Турцию. Собор был перенесен на Крит, на территорию Греции (возможно, лучше бы подошла Гора Афон, но иерархам виднее). Тем самым возможности влияния Фанара на собор резко снизились.

Теперь Патриарх Кирилл по сути выбивает из рук патриарха Варфоломея последний сильный козырь — наличие у Фанара прямых и тесных контактов с Ватиканом. Да, сегодня Рим с точки зрения православных представляет всего лишь церковный раскол и ересь, но, конечно, с огромным влиянием, которого нельзя не учитывать. Патриарх Московский предлагает Римскому папе и Ватикану общаться с православным миром не через малозначительный, хотя и агрессивный Фанар, который использует эти контакты лишь для разрушения православного мира (причем к выгоде не столько католичества, сколько к выгоде ислама и ЛГБТ-секуляризма-атеизма). Риму предлагается непосредственный разговор с Москвой — крупнейшей из православных церквей мира, опирающейся на безусловный авторитет и искреннюю симфонию с великой Россиией.

И Ватикан, всё взвесив, решился именно на такой диалог, который пройдет на Кубе. Выбор Кубы, конечно, не случаен и связан отнюдь не с «пересечением маршрутов пастырских поездок». Куба — страна католическая, но и православие там представлено. «Остров Свободы» является важным лидером латиноамериканского мира, символом независимости от давления США и дружелюбия в отношении России. Это не «нейтральная», это равнодружественная и к Москве, и к Ватикану территория.

Разумеется, эта встреча вызовет и немало смущения, поскольку тысячелетиями римские папы были для православного мира «архиеретиками» и в вероисповедном смысле таковыми и остаются. А их попытки подчинить своей власти православных в ходже униатской экспансии и вооруженных завоеваний — доставили православным множество страданий. Поэтому тревога естественна — не окажется ли это очередным этапом в попытках Ватикана разрушить православие.

Но, увы, «враги человеку домашние его». Сейчас от Ватикана исходит для Православия гораздо меньшая угроза, чем от Фанара. И итоги Всеправославного собора, если они будут заточены против Русской Церкви, нанесут куда больший ущерб Православию, чем дипломатия с Римом. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы на собор на Крите наш патриарх прибыл во всеоружии возможностей и внешней и внутренней поддержки. А для этого переговоры с папой Франциском создают прекрасный задел.